Вопрос - ответ 3

В октябре прошлого года мне посчастливилось попасть на Франкфуртскую книжную ярмарку, – там на русском стенде была представлена моя книга прозы «Заговор лилипутов». Заодно друзья – давнишние эмигранты – предложили мне выступить перед  русской эмиграцией в бывшем издательстве «Посев». Когда-то это издательство было довольно знаменитым. Но теперь книг почти не выпускает. А в известном здании на Флюршайдевег собирается так называемый Русский клуб – попросту говоря, наши бывшие соотечественники, живущие во Франкфурте. Они отмечают там какие-то события, юбилеи, проводят тематические вечера, встречи с разными интересными с их точки зрения людьми, презентации и т.п.

Организаторы попросили меня рассказать о московском некрополе: о знаменитых кладбищах, о всяких достопамятных столичных могилах… Я все это добросовестно изложил. А затем собравшиеся стали задавать вопросы. И вот именно вопросы эмигрантов для меня представляют наибольший интерес. Мне неоднократно приходилось отвечать на вопросы публики, но это обычно были, как правило, земляки-москвичи. Вопросы же бывших соотечественников, живущих многие годы или даже десятилетия среди другого народа, в другой культуре, в других традициях представляют для меня особенный интерес. И вот что меня там спрашивали.

Сколько в Москве всего кладбищ?

Этот вопрос задают нам повсеместно. И мы уже отвечали однажды на него здесь же в нашей рубрике. Но уж напомним коротко. По данным похоронного предприятия «Ритуал» всего в Москве – больших и малых – семьдесят одно кладбище. Это не считая тех кладбищ, что находятся на территории т.н. новой Москвы – коридора, протянувшегося до Калужской области.

Сейчас в России стали нередко перезахоранивать покойных, погребенных прежде где-то за рубежом. Для чего это делается?

Это происходит по разным причинам. Прежде всего, это явление отнюдь не является приметой нашего времени. Перезахоранивали умерших за рубежом соотечественников у нас и прежде. Так в 1966 году на Новодевичьем кладбище были перезахоронены останки Н.П. Огарева. А в 1984-м там же на Новодевичьем был перезахоронен Ф.И. Шаляпин.

Но, действительно, в наше время таких примеров стало несоизмеримо больше. Основная причина, несомненно – в смене социально-политического строя в России. То есть, то, что почти невозможно было сделать в советское время, стало вполне возможным теперь. Скажем, только за идею перезахоронить в Москве какого-нибудь предводителя белого движения носителя такой идеи ждала, в лучшем для него случае, психиатрическая больница.

Летом 2000 года на старом Донском прошли чрезвычайно многолюдные похороны. Хоронили, а вернее – перезахоранивали, останки замечательного писателя Ивана Сергеевича Шмелева (1873–1950). Когда писатель умер, его похоронили на парижском Сент-Женевьев де Буа. Но уже в наше время стало возможным исполнить завещание Шмелева и перезахоронить его на родине. К тому же этому очень поспособствовали французские законы. У них, покойный, как ни удивительно это звучит, арендует могилу на определенный срок. Истекает срок, – аренду необходимо продлевать. Если родня не в состоянии этого сделать, или вообще оплатить новый срок аренды некому, могила отдается новым владельцам. С надгробием и останками прежнего покойного новые владельцы вольны поступать по собственному усмотрению – оставить все на месте или выбросить вон. Шмелев попал в эту же категорию – сентженевьевских землевладельцев, просрочивших аренду. И его могила могла рано или поздно вообще исчезнуть.

Любопытно заметить, – когда в 1995 году умер другой русский парижанин – Владимир Емельянович Максимов, его родственники также взяли в аренду участок на Сент-Женевьев де Буа. Но этот участок отнюдь не был свободен. Там уже покоился давнишний арендатор, – с 1945 года там лежал некто Руднев Евгений Владимирович, летчик и полковник. Казалось бы, максимовские душеприказчики могли совершенно очистить это место: оно теперь их собственность, – и причем здесь какие-то прежние владельцы? Но они заботливо сохранили память об этом человеке, – на новом надгробии Максимова они прикрепили латунную табличку со всеми полагающимися сведениями о предыдущем погребенном.

Неизвестно, поступили бы так же новые владельцы шмелевской могилы. Поэтому останки дорогого для России писателя от греха подальше, были эксгумированы и перезахоронены на родине. Понятно, за сорок с лишним лет немного там, в земле, сохранилось. Все их с совместные с женой Ольгой Александровой косточки свободно уместились в ящичке, размером чуть больше ботиночной коробки. Предал их родной земле в Донском монастыре сам святейший патриарх Алексий Второй.

Но, пожалуй, самые многолюдные и торжественные похороны последнего времени прошли в Донском 3 октября 2005 года. В этот день здесь состоялось перезахоронение Верховного правителя Российского государства Антона Ивановича Деникина (1872–1947). Причем хоронили генерала с соблюдением всех приличествующих крупному военачальнику почестей – с троекратным ружейным салютом и торжественным дефилированием гвардейцев по узкой монастырской дорожке под марш Преображенского полка. Вместе с Деникиным в родную землю вернулись и останки другого «верховного» – выдающегося русского мыслителя и философа Ивана Александровича Ильина (1882–1954). Как заметил присутствующий на похоронах Н.С. Михалков, пока мы еще даже не можем реально оценить это потрясающее событие. Может быть, в России эту дату – 3 октября 2005-го – когда-нибудь будут отмечать, как окончание несчастного ХХ века и наступление нового, более благодатного для нашей страны, столетия. А деникинская идея единой и неделимой России, с возвращением на родину ее автора, возможно, наконец, завладеет сознанием русских людей и побудит нас мобилизовать все силы на преодоление катастрофы девяносто первого года.

Донское монастырское кладбище теперь, кажется, становится местом сбора останков знаменитых русских со всего мира. Через год после перезахоронения Деникиных и Ильиных сюда привезли и торжественно предали земле еще одного известного деятеля белого движения – генерала Владимира Оскаровича Каппеля (1883–1920). Каппель командовал корпусами и армией в колчаковских вооруженных силах. Последняя его должность – главком Восточного фронта. Погиб генерал под Иркутском 25 января. По другой версии, – умер от воспаления легких в Забайкалье. Похоронен Каппель был в Харбине, под стеной русской Свято-Иверской церкви. Но когда русские эмигранты, после Второй мировой, вынуждены были оставить коммунистический Китай, то заселившие Харбин китайцы сравняли могилу Каппеля с землей. И на долгие годы она была потеряна. Лишь в 2006 году какие-то энтузиасты откопали генерала. Так он возвратился на родину.

Действительно ли Сталин встречался с блаженной Матроной? (Вопрос задан в связи с рассказом о захоронении блж. Матроны на Даниловском кладбище в Москве)

Отвечать на этот вопрос нужно издалека. Вообще, история – и древняя, и недавняя – знает случаи встречи верховных правителей с разного рода прорицателями, в том числе и с подвижниками христианской веры. Так Иван Грозный встречался с Василием Блаженным и интересовался у юродивого: что сбудется в жизни со мною?.. Николай Второй  вообще трепетно относился ко всему мистическому и пророческому, – достаточно вспомнить о роли и влиянии на монарха ближайшего друга августейшей семьи Григория Распутина. Кроме того, царь ездил в Дивеевский монастырь, встречался там со знаменитой юродивой Пашей Саровской и интересовался ее пророчествами. В более поздние времена внимание верховной власти привлекала к себе известная болгарская прорицательница Ванга. По некоторым сведениям к ней, через посредников, обращался с какими-то своими нуждами Гитлер.  И уже доподлинно известно, что с Вангой общался болгарский царь Борис и даже коммунистический лидер Тодор Живков.

В связи со всем этим встреча Сталина с Матроной не представляется чем-то из ряда вон выходящим. Она вполне правдоподобна.

Способная проникнуть в душу любого практически человека, м. Матрона, возможно, распознала в Сталине личность, сформировавшуюся в значительной степени под влиянием православного вероучения, а значит вовсе и не потерянную для Бога и для церкви. Политика, проводимая Сталиным с середины войны и до самой своей смерти, кажется, вполне подтверждает такое представление: покровительство, которое Сталин оказывал в этот период Русской Церкви сравнимо разве с деятельностью величайших державных повелителей – апологетов христианства – Константина Великого, Юстиниана и др. Достаточно только вспомнить об учреждении Сталиным новой Московской патриархии в конце 1943 года. Кто-то непременно возразит: да разве может такой жестокий и кровавый диктатор быть верующим человеком? Прежде всего, заметим, степень жестокости ни в коем случае не исчисляется количественными показателями. Сын, имеющий только намерение выгнать из дома престарелую мать, даже еще не сделавший этого, человек несоизмеримо более жестокий, чем диктатор, сгноивший миллионы своих подданных в голой тундре. А сколько таких сыновей стоят нынче по храмам со свечками! И никто не скажет, что они не верующие. Поди-ка их разбери, – верующие они или нет? Раз декларируют свою веру, стало быть так и есть. Впрочем, одно только одобрительное мнение м. Матроны о Сталине делает совершенно излишним всякое заступничество за него, исключает необходимость искать примеры, подтверждающие его праведность, его истинную христианскую духовность. Поручительство крупнейшей русской святой говорит само за себя.

Встреча Сталина и м. Матроны якобы произошла в 1941 году. Вскоре после начала войны. Как-то, уже в относительно недавнее время, на могилку к м. Матроне на Даниловском кладбище пришла старушка, с давних пор знавшая блаженную, и рассказала такую историю. Во время войны ее сын состоял в кремлевском обслуживающем персонале. Случалось ему изредка и попадаться на глаза советским небожителям, в том числе самому Сталину. И вот однажды он набрался смелости и обратился к любимому вождю. Он сказал ему, что в Москве, неподалеку от Кремля, на Арбате, живет редкостная провидица, настоящая святая, предсказавшая многим самые невероятные события, впоследствии действительно случившиеся. И если товарищ Сталин хочет узнать что-либо о судьбах отечества, то старица непременно его примет и верно скажет, что ждет Россию. Сталин заинтересовался. Расспросил подробнее работника о Матроне, велел помощникам записать адрес. А вскоре и явился к ней в Староконюшенный собственной персоной. Долго ли, коротко ли они разговаривали – не известно. Молва сохранила лишь пророчество м. Матроны о неминуемой победе русских. После чего Сталин укрепился духом и, подчинив своей железной воле весь народ – от маршалов до рядовых бойцов, – отстоял столицу, а затем и вовсе изгнал ордынцев из священной русской земли. Скорее всего, в подлинности этого свидетельства усомнятся не только атеисты с тираноборцами-иноверцами, но и многие люди церкви и почитатели Сталина: всегда жизнеописания и крупных государственных деятелей, и знаменитых подвижников веры, всегда они обрастают всякими легендами, красивыми преданиями, занятными небылицами. Так же и визит Сталина к м. Матроне, может быть, всего лишь, легенда, чей-то вымысел. Но если все-таки признать, что Сталин, вынужденно переболев большевистским язычеством, исцелился и возвратился к своей исконной православной вере, то его визит к м. Матроне выглядит поступком не менее естественным, чем посещение князем Димитрием Иоанновичем Сергия Радонежского накануне Куликовской битвы.

Какие знаменитые иностранцы похоронены в Москве?

Захоронение иностранцев в России и в Москве, в частности, имеет давнюю историю. Больше того, в Москве имеются целые отдельные кладбища для инородцев, как раньше говорили, и для иноверцев. Так в Марьиной роще когда-то существовало кладбище для иноверцев латинского и лютеранского исповеданий, – выходцев из Европы, поступивших в русскую службу или промышлявших в России производственным или торговым делом. Там хоронили московских «немцев» в XVII–XVIII вв. Последние беспризорные надгробия лежали в Марьиной роще еще в начале ХХ столетия. Еще более раннее (XVI века) «немецкое» кладбище находилось в Замоскворечье, за Серпуховскими воротами. Теперь на его месте расположена Морозовская детская больница.

Самое известное в Москве «немецкое» кладбище – Введенское в Лефортове. В некоторых источниках говорится, что там похоронен знаменитый сподвижник Петра Первого – Франц Лефорт(1656–1699). Но это не верно. Лефорт был похоронен на погосте реформаторской церкви, что была на углу Немецкой (Бауманской) улицы и Денисовского переулка. Однако могила его пропала еще до сноса церкви. Возможно, это произошло в 1812 году, когда Лефортово со всеми церквами совершенно выгорело. Возможно, еще раньше – при Елизавете Петровне, которая приказала упразднить все приходские погосты на пути ее следования из Кремля во дворец на Яузе, чтобы видом похорон и самих кладбищ не расстраивать своих чувств. А Немецкая улица как раз и являлась одним из таких путей. Во всяком случае, в 1817 году Н.М. Карамзин, в «Записке о московских достопамятностях» упоминает могилу Лефорта, как «достопамятность» исчезнувшую, пропавшую: «Друг Петра Великого, Лефорт погребен в московской Протестантской церкви; но мы, к сожалению, не знаем его гроба».

На Введенском кладбище есть целый мемориал германским солдатам. Это не гитлеровцы. Это братская могила участников Первой империалистической, попавших в русский плен, а затем умерших здесь. Но, кстати сказать, есть в Москве и кладбище, на котором похоронены пленные гитлеровские солдаты, – оно находится в Люблине. А на Введенском, у восточной стены, огорожен довольно просторный, исключительно ухоженный, участок с обелиском посередине. На обелиске надпись по-немецки: Здесь лежат германские воины, верные долгу, и жизни своей не пожалевшие ради отечества. 1914–1918. На другом конце кладбища, ближе к руслу Синички, находятся две французские братские могилы – летчиков из полка Нормандия-Неман и наполеоновских солдат. Над могилой французов, погибших в Москве в 1812 году, установлен величественный монумент, огороженный массивной цепью. Вместо столбов эту цепь поддерживают пушки эпохи наполеоновских войн, вкопанные жерлами в землю.

Довольно много иностранцев похоронено на Красной площади. Прежде всего, это руководители разных зарубежных компартий:  генеральный секретарь КП США Чарльз Эмиль Рутенберг, председатель КП Великобритании Артур Мак-Манус,  основатель КП Японии Сен Катаяма, член ЦК КПГ Клара Цеткин. Здесь же покоится прах известного американского публициста, автора знаменитой в свое время книги «Десять дней, которые потрясли мир», Джона Рида.

Также есть несколько интересных иностранных захоронений на Новом Донском кладбище. Это, например, крупнейший, как о нем иногда говорят, разведчик ХХ века Фишер Вильям Генрихович (Рудольф Абель, 1903 – 1971), сын основателя германской компартии Карла Либкнехта – Вильгельм Либкнехт (1901 – 1975), и совсем уже экзотический революционер – участник Парижской коммуны Гюстав Инар (1847 – 1935).

Какие известные русские кладбища существуют вне России? Кто из знаменитых на них похоронен?

(Этот вопрос надоумил нас сделать в ближайшее время большой материал о русском зарубежном некрополе. Пока же лишь коротко упомянем некоторые русские заграничные кладбища и знаменитые могилы на них).

Говоря о русском зарубежном некрополе, прежде всего, обычно вспоминается кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Там покоится цвет русской эмиграции первой волны: И.А. Бунин, Д.С. Мережковский, В.Л. Андреев, С.Н. Булгаков, Н.И. Гучков, С.К. Маковский, З.Е. Серебрякова, П.Б. Струве, митрополит Евлогий и многие другие.

Вторым по значению русским некрополем за границей считается кладбище Кокад в Ницце. Там похоронены: А.И. Герцен, Г.В. Адамович, Ф. Малявин, княгиня Екатерина Долгорукова, Н. Юденич, М.А. Алданов.

Упомянем и некоторые другие кладбища и могилы: на Ольшанском кладбище в Праге похоронены А.Т. Аверченко, Е.Н. Чириков, В.И. Немирович-Данченко, А.А. Кизиветер; на кладбище Батиньоль в Париже – А.Н. Бенуа, П.Н. Милюков, Л.Н. Бакст, П.П. Рябушинский; на кладбище Сен-Микеле в Венеции – И.Ф. Стравинский, И.А. Бродский, С.П. Дягилев; на Ново-Дивеевском кладбище в штате Нью-Йорк – А.А. Боголепов, архиеп. Андрей (Рымаренко), А.И. Дикий.