Потери ушедшего года

Позапрошлый 2008 год был богат на потери. Патриарх Алексий II, Солженицын, Айтматов, Приставкин, Танич, Абдулов, Чиаурели, Румянцева, Пуговкин, Магомаев, Летов, Бобби Фишер, Ив Сен-Лоран, Артур Чарльз Кларк, Пол Ньюман…

2009-й год ответил своему предшественнику жестко. Уходили и те, кто достиг почтенного возраста, и те, кто только вступил в пору творческой зрелости.

Потери обычно подсчитывают на войне после боя. Год 2009-й местами действительно был похож на поле военных действий. И уж точно – щедр на печальные события: убийства, покушения, катастрофы…

Они остались в 2009-м

Есть вполне определенные знаменитые люди, при известии о смерти которых кажется, как будто оборвалось что-то, ухнуло, завязалось в узел. В этом году таких уходов было слишком, чересчур много. Некоторые из них, совершенно несвоевременные, вызывали какой-то непонятный экзистенциальный страх и растерянность: «Ну как же так, неужели все? А кто вместо? И что дальше?».

Год 2009 унес сразу двоих, пожалуй, самых любимых многими поколениями, рыцарей советско-российского кинематографа.

В мае, вслед за Абдуловым, покинувшим нас в позапрошлом году, ушел Олег Янковский. В декабре – Вячеслав Тихонов.

Не только любимый персонаж, но еще и герой фольклора, во времена, когда в нашей стране еще не существовало такого понятия, как секс-символ – Тихонов, безусловно, был им для миллионов советских женщин. Выходец из простой рабочей семьи, но с княжеской аристократичной сдержанностью, он играл таких интеллигентов, которых народ просто не мог не любить.

Благородная стать Янковского, напротив, была унаследована от отца – репрессированного царского офицера. До конца жизни она оставалась фирменным знаком талантливого актера, которым тоже не уставали восхищаться несколько поколений зрителей.

Таких похорон, как у Янковского, Москва не видела, пожалуй, со времен прощания с Высоцким. Указатели, как добраться до «Ленкома» от метро, в тот день были не нужны. Можно было просто идти вдоль Малой Дмитровки за потоком людей с четным числом цветов в руках. Проститься с актером отпрашивались с работы целыми офисами, многие занимали «очередь к Янковскому» в пять утра.

А вот с захоронением Тихонова вышла некрасивая история. Лишь на пятый день после смерти великого актера, городские власти, наконец, определились с кладбищем...

Но, в итоге их могилы теперь рядом. На Новодевичьем.

Актерская среда лишилась в этом году многих лучших своих представителей, ставших для нас почти родственниками, благодаря многолетним трансляциям культовых комедийных, исторических, героических и фантастических лент. Семен Фарада, Вячеслав Невинный, Николай Олялин, Игорь Старыгин – послевоенное поколение простых людей с непростыми судьбами. Скромные, трудолюбивые, не кичащиеся своей славой.

Еще 2009-й унес с собой Ивана Дыховичного – самого некоммерческого режиссера российского, уже не советского кино. Он работал много, но не суетливо. Умудрялся делать лишь то, что ему нравится. Интеллектуальный «мажор» из семьи поэта и балерины впитал в себя лучшие образцы мировой культуры, которые не позволяли ему заниматься сувенирными поделками. Дыховичный всегда верил, что времена плохого кино у нас пройдут, и наступит эпоха профессионального, «другого кино».

Огромные потери случились и в литературной среде. Девятый унес Джона Апдайка, Мориса Дрюона, Джеймса Балларда, Милорада Павича. Россия тоже потеряла нескольких ярких писателей. Некоторые при жизни вызывали жаркие споры, но это лишь подтверждает, что каждый из них оставил свой след в истории литературы.

Не стало Георгия Вайнера. Ушел Василий Аксенов. Как и другие «шестидесятники», он был литературным противником другого поколения – Иосифа Бродского, Вени Ерофеева. Лимонов назвал его плейбоем от литературы «много диссидентщины, жидкие в литературном плане романы». Сам Аксенов называл себя «консервативным либералом или либеральным консерватором». Так или иначе, он был одним из самых ярких шестидесятников и первым ввел в русскую культуру слово «джинсы».

В августе умер Сергей Михалков, автор трех редакций текста гимна страны со сложной жесточайшей историей. Для одних он был певцом великой державы, для других – символом ее пошлости. Многие не могут простить ему участие в травле Бориса Пастернака. Есть и те, кому нет дела до гимнов и взаимоотношений Михалкова с властью – они просто читают своим детям и внукам его «Дядю Степу».

Лето вообще было щедрым на потрясения. 25 июня весь мир ошарашила смерть Майкла Джексона. Новость об уходе безусловного символа целой эпохи была настолько неожиданной, что тихо на этом фоне прошла еще одна смерть. В один день с Джексоном скончалась Фара Фоссет, голливудский секс-символ 1970-х годов.

Не успели оправиться от Джексона, как потеряли уже не мировое, а наше, что ни есть народное, «все» – Людмилу Георгиевну Зыкину.

Многие тогда говорили: «Джексон ушел и забрал с собой Зыкину». Царица русской песни ушла с королем поп-музыки.

Как ни пафосно это звучит, но для миллионов наших людей она олицетворяла Россию, а для всего мира – была символом нашей национальной культуры.

Если бы меня спросили «Как ты представляешь русскую песню?», сравнение могло быть только одним – Людмила Зыкина. Она была настолько русская, что с нее можно было лепить памятник России. Может, еще и слепят.

Когда-то без нее не обходился ни один праздничный концерт. Да, она была обласкана властью: быстро получила звание народной и ей единственной из неклассических вокалистов присудили Ленинскую премию. Подругу министра Фурцевой и премьера Косыгина, степенную как «мать – Россия моя», Зыкину любили за другое – и «наверху», и «внизу».

Во времена песен о несокрушимой любви к партии, ее вырванные из политического контекста бытовые тексты о скоротечной молодости, простом человеческом счастье и земной любви не могли оставить равнодушными ни генсека, ни работягу у станка. На миллионах кухонь горожанки в первом поколении прибавляли громкость своих радиоточек, слушая «Течет Волга». На праздничных застольях дети великой, но бедной страны, сидя за общим столом, с добрым сердцем подпевали ей.

Все кого-то потеряли в уходящем году. Наука лишилась Виталия Гинзбурга, космонавтика – Поповича и Феоктистова, шоу-бизнес – Трахтенберга и Турчинского, спорт – легендарных советских футболистов Брошина и Федотова, лидера сборной России по гимнастике Юрия Розанова, который успел все же выиграть для нас первую бронзу в многоборье в новом столетии.

Не стало Владимира Кучмия, главного редактора «Спорт-Экспресса», первой газеты принципиально иного формата, где освещался только большой спорт и никакой политики. В октябре умер бывший главный редактор «Известий» и блестящий журналист Игорь Голембиовский. В декабре – главный редактор Русской службы Радио «Свобода» – Петр Вайль.

И вот, как жирная, завершающая потери точка – смерть Егора Гайдара, человека, считающегося одним из главных идеологов рыночных реформ в нашей стране, споры о которых не закончились и сегодня.

Говорят, год, следующий за високосным, всегда выдается очень тяжелым. Судя по всему, не врут.

О чем стреляли

Прошедший год действительно выдался тяжелым. И еще чем-то напомнил те самые, у многих вызывающие неприязнь лихие 1990-е, когда вопросы решались с помощью бандитских разборок. Убийства и покушения вообще стали визитной карточкой этого года.

Как-то сразу не задалось. С самого января. Убийство адвоката Маркелова и журналистки Бабуровой, в котором в конце года обвинят националистов, взволновало отнюдь не только их коллег.

В марте в Эмиратах убили еще одного Ямадаева – Сулима. И, таким образом, противостояние Рамзана Кадырова с кланом Ямадаевых закончилось полной победой «главного по Кавказу».

В июне убили министра внутренних дел Дагестана Адильгерея Магомедтагирова. И до, и после убийства генерала Магомедтагирова его подчиненных в этом году убивали регулярно. Конечно, дагестанские силовики тоже не сидели сложа руки. Но спокойнее от этого ни в республике, ни на всем Северном Кавказе не становилось.

Президенту Ингушетии Юнус-Беку Евкурову, чье назначение считали большой удачей Кремля, повезло больше. После июньского покушения он выжил.

Стреляли не только по политическому поводу. Поводов было много. Своим привычным способом мафия разбиралась с вором Иваньковым, известным под кличкой Япончик. Бизнес, как все в тех же 1990-х, от мафии не отставал. По одной из версий убийства бизнесмена Шабтая Колмановича, к этому преступлению может быть причастна одна этническая бандитская группировка, контролирующая большую часть столичных рынков.

Стреляли на почве религии. Как в 1990-х Александр Мень, в 2009 году был застрелен миссионер Сысоев.

В ноябре по идеологическим соображениям в подъезде собственного дома в упор был застрелен один из участников неформального антифашистского движения – Иван Хуторской.

Но все рекорды по количеству «попаданий» побила наша милиция. В этом году слово «милиционер» для многих граждан едва ли не стало синонимом слова «убийца».

Началось все в апреле, когда начальник столичного ОВД «Царицино» Денис Евсюков устроил стрельбу в московском супермаркете, убив троих и ранив шестерых человек. И вслед за ним, как во время эпидемии, начали вылезать на поверхность «евсюкины дети»...

Сначала, после истории с майором, милиционеры какое-то время не устраивали беспричинных массовых убийств, но с октября – словно решили наверстать упущенное. Они расстреливали друг друга, расстреливали детей и мирных граждан, убивали себя.

12 октября в Омске лейтенант Александр Мец убил из табельного оружия сначала свою невесту, потом таксиста, потом себя.

24 октября в Кызыле пьяный опер УБЭП расстрелял сотрудников ГИБДД, пытавшихся его задержать, и застрелился сам.

Буквально на следующий день в Туве дэпээсник расстрелял двух школьников. А спустя пару недель пьяный московский страж порядка забил насмерть прохожего в Кузьминках.

Мы научились воспринимать подобные вещи как яичницу к утреннему чаю перед работой. В какой-то момент бесконечная череда смертей притупила способность сопереживать и удивляться. Трагедии и новости этого года сделали нас жестче и циничней.

Август, к сожалению, подтвердил свою печальную репутацию. На фоне столкновения и гибели пилотов двух Су-27 накануне авиасалона в Жуковском, на фоне крупнейшей аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, унесшей жизни 75 человек – случилось убийство двух правозащитников в Чечне. А спустя неделю теракт в Назрани унес жизни 25 человек.

А потом в ноябре в СИЗО умер человек. В российских СИЗО умирает много людей. Но вопрос, отчего погиб юрист Магнитский вызвал сложные реакции в обществе и ряд вопросов к правящей элите.

Показательно полетели головы бутырского начальства. Но все эти летящие головы уже мало кого могли удивить – еще одна тенденция уходящего года. Высшее руководство находчиво, по-чеховски, научилось наказывать всех подряд. После трагедии в Перми выпороли всех, начиная от мелких городских чиновников и солидных руководителей края, заканчивая нами, теми, кто из-за показательно летящих голов лишится новогоднего отдыха в привычных заведениях, массово закрываемых сейчас по всей стране.

Вот такой – хромой, но порядок. И повод «забыть» о других важных вещах, в частности, предыдущей катастрофе «Невского экспресса».

…А что до прав Сергея Магнитского, ему они больше не нужны. Права и правозащитники – отдельная и не менее грустная история 2009 года.

Борьба с борьбою

Гражданское общество – не очень понятная конструкция для большинства наших людей. К правозащитникам у нас не было и нет доверия. За исключением пары лет в конце 1980-х годв, когда народ впервые услышал про Сахарова.

Правозащитником в России быть опасно. Особенно в определенных ее регионах, где никакого мира как не было, так и нет. В 2009 году список убитых на Северном Кавказе правозащтников пополнился еще несколькими фамилиями: Наталья Эстемирова, Зарема и Умар Садуллаевы, Макшарип Аушев.

Сначала, в июле уходящего года подруга Анны Политковской, сотрудница центра «Меморал» Эстемирова была похищена у своего дома в Грозном. Ее затолкали в автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Тело Натальи было найдено в соседней Ингушетии.

Потом убили еще двоих, уже не скрываясь: приехали на машине, не скрывая номеров, средь бела дня зашли в офис организации, не пряча лиц, затем вернулись за автомобилем жертв, в котором потом и нашли трупы супругов Садуллаевых.

В этом втором убийстве уже не было никакого вызова, никаких политических интриг. Жертв уже даже не везли в другую республику – расстреляли прямо в предместье Грозного.

Правозащитников здесь убивали всегда. Просто не так часто. Споры о причастности к подобным убийствам чеченского руководства носят уже чисто риторический характер. Кто отдал приказ и из-за чего? Из-за ненависти, чтобы послужило уроком остальным или просто сдали нервы? «Сдали нервы» - очень удобная формулировка. Как в случае с нашумевшим убийством чеченских женщин в 2008 году, истинную причину которого на Северном Кавказе все прекрасно знают.

На Кавказе вообще все про все знают. И уже давно не задаются, опять же, риторическими вопросами, вроде «кто и зачем забирает людей из их домов», «кто и почему отдает приказы»…

Между тем, Рамзан Кадыров в этом году один за другим подавал иски в московские суды: на главу «Мемориала» Олега Орлова, на сотрудников «Новой газеты», возможно, в скором времени не исключен иск против правозащитницы Ганнушкиной. Десятая статья Европейской конвенции о защите прав человека («Свобода выражения мнения») в России пока не работает. А подобные иски за «огульную критику» и «клевету» против правозащитников выгодно отвлекают внимание от расследования самих убийств.

Впрочем, вряд ли мы в скором времени официально узнаем, кто убил Эстемирову. Так же, как не узнали, кто убил Политковскую. Потому что за последнее время страна привыкла к преступлениям, вызывающим широкий общественный резонанс. Привыкла она и к тому, что их не в состоянии раскрыть.

Русский Журнал